Челебадзе Реваз Владимирович

ЧЕЛЕБАДЗЕ РЕВАЗ ВЛАДИМИРОВИЧ

რევაზ ჩელებაძე

В «Динамо» (Тбилиси) в 1976-82 и 1985-87 годах.
Нападающий. Рост 180 см.
Род. 2 октября 1955 года в Кобулети.

Мастер спорта СССР (1976).
Обладатель Кубка обладателей Кубков 1981 года.
Чемпион СССР 1978 года.
Обладатель Кубка СССР 1976 года.
Серебряный призер Чемпионата СССР 1977 года.
Бронзовый призер Чемпионата СССР 1976 (весна и осень) года.
Финалист Кубка СССР 1980 года.
В списках 33 лучших футболистов сезона в СССР — 1 раз (в 1977 году).

КЛУБНАЯ ИГРОВАЯ КАРЬЕРА:

1973 — ДСШ Батуми (тр. Л.Верулидзе)
1974-75 — «Динамо» (Батуми)
1976-82«Динамо» (Тбилиси)
1982 — «Гурия» (Ланчхути)
1983-85 — «Динамо» (Батуми)
1985-87«Динамо» (Тбилиси)

В СБОРНЫХ КОМАНДАХ:

В составе сборной СССР в 1977-80 годах провел 7 матчей (3 гола).
В составе Олимпийской сборной СССР в 1980 году провел 2 матча.
Бронзовый призер футбольного турнира Олимпиады 1980 года.
Серебряный призер Спартакиады народов СССР 1979 года в составе Сборной Грузии.


СТАТИСТИКА ЗА «ДИНАМО» (ТБИЛИСИ):

1976 (сезон 1, возраст 21) — чемпионат (22-7 + 1), дубль (5+-3), кубок (4-1), ЕК (3), международные (2-1)
1977 (сезон 2, возраст 22) — чемпионат (28-8), дубль (1+), кубок (1), ЕК (4-3), международные (8-3)
1978 (сезон 3, возраст 23) — чемпионат (12-3), дубль (19-6), кубок (5-1), ЕК (1), международные (4-1)
1979 (сезон 4, возраст 24) — чемпионат (20-9), дубль (12-8), кубок (5), международные (2-1)
1980 (сезон 5, возраст 25) — чемпионат (28-11), дубль (3+-2), кубок (9-9), ЕК (4), международные (6-5)
1981 (сезон 6, возраст 26) — чемпионат (6-3), дубль (14+-12), ЕК (1)
1982 (сезон 7, возраст 27) — чемпионат (5), дубль (5), кубок (1), ЕК (1), международные (3-2)

1985 (сезон 8, возраст 30) — чемпионат (8), кубок (1)
1986 (сезон 9, возраст 31) — чемпионат (24-10), дубль (1), международные (7-4)
1987 (сезон 10, возраст 32) — чемпионат (5-1), международные (2-2)

Всего: сезонов (10), матчей: чемпионат (158-52 + 1), дубль (60+-31), кубок (26-11), еврокубки (14-3), международные (34-19)


ПРЕССА О РЕВАЗЕ ЧЕЛЕБАДЗЕ:

Газета «Футбол-Хоккей» (Москва) № 35 от 30 августа 1987 года:

САМЫЙ ПАМЯТНЫЙ МАТЧ.

А. ЛЬВОВ.

Газета «Спорт-Экспресс» (Москва) от 28 января 2011 года:

РЕВАЗ ЧЕЛЕБАДЗЕ. 145 КИЛОГРАММ ОБАЯНИЯ (фрагмент).
За бывшим форвардом тбилисского «Динамо» и сборной СССР по футболу, ныне агентом Жано Ананидзе мы охотились долго — батоно Резо должен был приехать в Москву, но не приезжал. Вместо этого заглядывал на сутки в Петербург — и мчался то в Ростов, то в Казань. А поговорить хотелось. Мы предполагали, что это будет не интервью, а настоящий концерт, — но не представляли истинного масштаба обаяния 55-летнего Челебадзе. Знали бы — сами отправились бы к нему в Кобулети.

— Вам нравится собственная жизнь — с постоянными разъездами?
— А что делать? Приходится свои 150 кило таскать туда-сюда… Тренером уже не буду. Заурядным быть не хочу, а гениальных — единицы.
— Нодар Ахалкаци был гениальным?
— Грандиозный мозг! Умнейший человек! Я знаю, как он сдавал экзамены в институте. Вообще не готовился. Приходил, кто-то ему в коридоре суть предмета коротко рассказывал — и Нодар получал «пятерку». А те, кто зубрил ночами, — «тройки». Помню, как в «Динамо» заявлялись люди из грузинского ЦК партии. Шеварднадзе что-то говорил, а после вставал Ахалкаци и толкал такую речь, что они все становились ниже ростом. Его логика, его манера говорить — это что-то… Но тренер был очень строгий.
— Самый жесткий его поступок?
— Я этот поступок вспоминаю, и у меня сердце начинает ныть. В 1981-м тбилисское «Динамо» завоевало Кубок кубков. Чтоб туда попасть, надо было дойти до финала Кубка СССР. Я 9 мячей в том розыгрыше наколотил. То есть проложил «Динамо» путь в этот турнир. Там тоже забивал. И вот собираемся в Дюссельдорф на финал против «Карл Цейсса». Уезжаем с базы, беру сумку, до автобуса 50 метров. Ко мне подходит Гиви Нодия, помощник Ахалкаци: «Резо, ты остаешься».
— Вот так поворот.
— От этой жесткости мне больно всю жизнь. Можно было на день раньше сказать?! Главное, до сих пор понять не могу — почему? За что меня наказали?
— Ахалкаци ничего не объяснил?
— Нет. Да мне тогда и не хотелось никаких объяснений. Я глупость сделал, нужно было сразу после этого уходить из «Динамо» — Бесков сколько раз в «Спартак» приглашал! Как-то в сборной заходит в комнату. Я вскочил с кровати, а Константин Иванович говорит: «Лежи, сынок…» Дает мне шикарные бутсы: «У нас с тобой один размер, мне не к чему — возьми». У меня на голове еще немного волос было — так они дыбом встали. Бесков убеждал: «В Тбилиси есть Шенгелия, Гуцаев, Кипиани — а мне такого игрока, как ты, и не хватает. Стиль у тебя спартаковский, много будешь забивать…»
— Вернувшуюся с кубком команду встречали?
— А как же?! Мои друзья выиграли! Финал смотрел по телевизору и радовался вместе со всеми. Когда кубок привезли на базу, долго не выпускал его из рук.
— Софико Чиаурели рассказывала: когда раздался финальный свисток, весь город побежал на стадион, кто-то прикатил бочку вина, а ее муж, комментатор Котэ Махарадзе, в это время пытался дозвониться домой из Дюссельдорфа…
— И я был в этой толпе. Обычно в Грузии регистрировалось не меньше 150 краж в сутки. А в тот день — ни одной. Хоть народ был на улицах, и дома стояли пустые.
— Вместо вас кого взяли на финал?
— Важу Жвания, моего друга. Он в ЦСКА позже играл, так мне рассказывали, как знакомился с начальником команды Плахетко. Тот подходит: «Как тебя зовут?» — «Важа Жвания». Начальнику послышалось другое — «ваше звание?» Отвечает: «Я — майор Плахетко. Тебя как зовут?» — «Важа Жвания» — «Майор Плахетко…»
— Ваши проблемы с весом Ахалкаци раздражали?
— Это песня! Когда я вернулся второй раз в «Динамо», с весом была беда. До этого три сезона отыграл в Батуми — а там мне вообще не нужно было бегать. Мог пить, курить, весить 150 килограммов — и оставаться лучшим. Прихожу к доктору, говорю: «Запиши, что вешу 80 кило» — «Резо, Ахалкаци меня убьет!» — «А тебе какая разница — он убьет или я сейчас?» Потренировался, и Ахалкаци меня берет под ручку: «Давай посмотрим, сколько весишь». Встаю на весы — 85! Получается, за тренировку 5 прибавил! Ахалкаци взорвался: «Приведите врача!»
— Нынче сколько весите?
— 145. Вовремя не сделал операцию на связках, потом двигаться было тяжело. Как только не сбрасывал — вечерами не кушал, хлеб в дом запретил приносить. Курил много, с восьмого класса.
— Как вы расставались с «Динамо» в 1982-м?
— Стартовал чемпионат мира, Ахалкаци был там. А мы проводили товарищеский матч в Поти. Кутивадзе меня не выпускает. «Почему, Сергей Иванович?» — «Спроси у главного тренера». Оказывается, Ахалкаци, уезжая, дал команду — наигрывать молодых. Я взял сумку — и домой. Вернувшемуся с чемпионата мира Ахалкаци бросил заявление: так и так, ухожу из футбола. Он и не думал уговаривать.
— Хотели заканчивать?
— Уверен был, что закончу. Но тут меня поймал брат Шеварднадзе — заманил в Ланчхути. А надо было в «Спартак» ехать. Дурак был, дурак! «Гурия» шла 19-й в первой лиге. А со мной за восемь туров — шесть матчей выиграли, две ничьи. Пока я в Смоленске судью не побил.
— Из-за чего?
— Мяч с центра поля разыграл без свистка — желтая. В чужой штрафной меня свалили, чистый пенальти. А судья говорит, что я же и виноват. Швырнул мячом о землю — тот красную достает. Я как ее увидел, в глазах потемнело — арбитру очень плохо сделал…
— Ударили?
— Толкнул. А я так толкаться умел, что самые могучие защитники падали. Вот и судья свалился как отрубленный. Мне собирались пожизненную дисквалификацию впаять. Муртаз Хурцилава, главный тренер «Гурии», поехал в Москву и упросил людей, чтоб Челебадзе пожалели. Снова обошлось.
— Почему снова?
— Меня и прежде хотели пожизненно дисквалифицировать. Выхожу играть за динамовский дубль в Ленинграде. У нас в команде Сулаквелидзе, Павлиашвили, Месхи, а у «Зенита» — мальчишки. И после первого тайма выигрывают 3:0! Ахалкаци так орал в раздевалке, что мы за пятнадцать минут три гола отыграли. Потом еще три забиваем — судья не засчитывает. Последняя минута, Месхи обводит, дает пас назад — я заколачиваю! И опять отменяет! Мчусь к боковому — тот от меня бегом. Кричит издали главному: «Челебадзе меня матом обругал». Стою у флага, вижу красную карточку — а с трибун несется: «Грузин, такой-сякой…»
— Озлобились?
— Я к болельщикам полез! Драться! Спрыгнул в сектор — все разбегаются! Мама дорогая, что творилось!
— Милиция вас увела?
— Свои же догнали, руки заломили и в раздевалку утащили. 5 игр дисквалификации дали.
— После Ланчхути и Батуми вы внезапно вернулись доигрывать в «Динамо». Тоже сюжет.
— С Батуми вышли в первую лигу. Команда забила 70 мячей, из них 21 — мой, а 39 — с моих передач. Стоял на месте — что хотел, то и получалось. В первой лиге 27 голов забил, стал лучшим бомбардиром. Сезон заканчивается, я снова собрался…
— Уходить из футбола?
— Точно. Говорю на банкете всем «до свидания», меня славят и назначают директором плодовощторга Аджарии. Серьезная должность.
— Долго проработали?
— Два часа, до конца банкета. Раздался звонок из Тбилиси: Ахалкаци вновь принял «Динамо», хочет тебя пригласить. И я согласился.
* * *
— На «Волге» тогда ездили?
— Да. С номером 00-11. У Месхи был BMW, а мне в 1986-м московские приятели помогли купить десятилетнюю Volvo. Единственная Volvo в Тбилиси. Две недели отъездил, вызвали нас в республиканский ЦК и начали срамить: «Что это? Откуда такие автомобили?!» Команда плохо играла — вот и придрались. Деньги, 28 тысяч, я отдать не успел, звоню приятелям — такая ситуация. «Резо, не волнуйся, все понимаем. Заберем машину обратно».
— Месхи тоже вернул?
— Миша был такой наглый — послал всех. Дальше ездил.
— Его наркотики погубили?
— Да. Величайший талант, одареннее папы. Миша уже доигрывал в чемпионате Грузии, приехал с какой-то командой в Кобулети. За две минуты положил три гола. До последнего дня выглядел нормально, работал директором школы. Не сказать было, что наркоман. Он же и в кино снимался.
— Как погиб Кипиани?
— На своем «мерседесе» возвращался домой из Кутаиси. Перед въездом в город случился сердечный приступ. Машина потеряла управление, пересекла встречную полосу и врезалась в дерево. В тот день я был в ресторане с Амираном, папой Жано. Прибежал знакомый: «Дато разбился». Мы помчались в больницу. Он лежал в приемном отделении. Его родные узнали меня, пропустили. Я подошел к Дато, коснулся ладонью головы — он еще был теплый. А когда дотронулся до грудной клетки, она просто провалилась внутрь. Все кости были раздроблены.
— Сколько игроков тбилисского «Динамо» погибло в автокатастрофах — Яманидзе, Дараселия, Кипиани…
— Вы забыли Тамаза Степания. Фантастически талантливый вратарь. Габелия говорил: «Если б Тамаз был жив, я бы в «Динамо» не играл». Он поехал в горы к невесте, а на обратном пути машина сорвалась в пропасть.
— Почему тело Дараселия искали 13 дней?
— Он ехал с другом. Когда на серпантине автомобиль рухнул в горную реку, друг сломал шейный позвонок и умер мгновенно. Его быстро нашли. А Виталик потерял сознание, выпал из машины и отключился. Если б сразу вытащили из воды — можно было спасти. А так он просто захлебнулся. Течение оказалось настолько сильное, что Дараселия отнесло на два километра. Его обнаружила собака на тринадцатый день поисков. Тело было в песке, лишь два пальца руки торчали…
— Вам неприятности за рулем знакомы?
— Дараселия погиб 13 декабря 1982-го, а 9 января, в день рождения Виталика, я навестил его родных. Кстати, в паспорте у него стояла другая дата — 9 октября того же 1957 года. Сделали это в интересах юношеской сборной… Посидели, помянули, наутро я двинулся в Батуми. Дорога скользкая, занесло — и ухнул в овраг. Машина перевернулась, но остановилась, зацепившись за мандариновое дерево. А иначе я улетел бы далеко. Главное — ни царапины. Разве что джинсы порвал. Повезло. Это не первый случай, когда Бог уберег.
— Когда был другой?
— Летел в Киев. Попали в такую грозу, что в самолете от криков пассажиров закладывало уши. А я залпом выпил стакан виски — и успокоился. Детьми клянусь, никакого страха! Сидел и думал: «Все, конец. Но смерть встречу с открытыми глазами». Когда все-таки сели, пилот объявил: «Товарищи, вы родились в рубашке. Я летаю тридцать лет — и такого не помню». Спускаясь по трапу, увидели, что взлетная полоса забита пожарными, » скорой помощью», машинами МЧС…
— Вы, к слову, что предпочитаете — вино или чачу?
— Теперь виски. Потому что вина слишком много надо выпить. А виски чуть-чуть принял — и уже хорошо. Чача же — не для меня. Не люблю напитки крепче 40 градусов.
— Окончательно с футболом завязали вы в 1987-м. По слухам, в том сезоне почти не тренировались — только сидели на мяче и смотрели, как работают другие.
— Ради бога — о чем вы? Я вкалывал, как никогда. В 1986-м в Тбилиси приехал Газзаев, мы играли в паре. Может, Валере это не понравится, но я историю расскажу. Матч с Минском, оба в запасе. Ахалкаци отряжает нас в раздевалку готовиться. Там Валера достает «Мальборо» и закуривает. Прямо в раздевалке! Тогда я усаживаюсь рядом: «Дай прикурить». Зашел массажист — оторопел: «Эй, что творите? Ахалкаци увидит!» — «Да иди ты…»
— На поле вышли?
— Да. Проигрывали 0:1 — так я отдал голевой пас Сулаквелидзе, а в концовке и Газзаев забил. 2:1 победили.
— Когда последний раз вы играли в футбол?
— В 1992-м с ветеранами «Динамо» поехал в Саарбрюккен. Сыграли 2:2 с «Гамбургом», стали бить пенальти. Я ловко так обманул вратаря Руди Каргуса (вице-чемпион Европы-76, более 400 матчей в чемпионате Германии. — Прим. «СЭ»). На банкете стою с Кахой Асатиани, подходит Каргус. «Как у тебя получилось?» — «Я в твоих глазах прочитал, куда падать будешь…» Он взял бокал шампанского, чокнулся со мной — и расцеловал.
— Кахи Асатиани, кажется, застрелили в 2002-м?
— Дочка пошла в квартиру, Асатиани сидел в своем джипе. Сзади притормозила машина, из люка высунулся человек — и пустил очередь ему в спину. Никто в Грузии понять не может, за что.
— Вы бизнесом пробовали заниматься?
— Еще как пробовал — все мимо. Начни работать агентом в те годы, сегодня был бы в шоколаде. А я вещи возил из Турции. Торговал каким-то металлом — вагонами, машинами, кораблями. Чай отправлял в Россию… Привез как-то 500 тонн мандаринов — все сгнило.
— Где?
— В Туапсе. Там на время шторма суда выгоняют из порта. А норд-ост не утихал две недели. Я был на грани разорения. Потерял полмиллиона долларов. Плюс столько же вложили знакомые, которые арендовали корабль. Но футбольный авторитет помог встать на ноги. Да и друзья не оставили.
— Вы тоже друзей выручали. Кто из киевлян после чернобыльской аварии жил у вас в Кобулети?
— Семьи Баля, Бессонова, Журавлева и Каплуна.
— У вас настолько большой дом?
— Мой как раз строился, поэтому разместил их в соседних домах — у сестры и дяди. Месяца полтора жили. Супруга Баля ждала ребенка. Я сказал: «Если будет мальчик, стану крестным». 5 октября 1986-го у нас была игра в Киеве, а 6-го я крестил Данилу. До этого тбилисское «Динамо» почти тридцать лет там не выигрывало. Перед матчем говорю Балю: «Андрюша, помогите нам ничейку сгонять». Он руками замахал: «Что ты, Резо, нас убьют!» — «Тогда хоть не громите. Если поведете 2:0, дайте в конце будущему крестному забить с пенальти. А еще скажи Олегу Кузнецову, чтоб меня по ногам не лупил. А то до церкви не дойду». Баль подозвал Кузнецова: «Ты уж с Резо поосторожнее, ему наутро сына моего крестить». Олег побожился.
— И как сыграли?
— Мы победили 3:1! Причем я забил и с пенальти, и с игры. Наутро в церкви Баль указал на меня батюшке: «Святой отец, это он нам вчера два гола засадил». Тот взглянул на меня, нахмурился.
— С Балем где сдружились?
— В молодежке. Андрюша любит вспоминать, как в Тбилиси вколотил мяч немцам после моего навеса с фланга. Диктор по стадиону объявил своеобразно: «С великолепной подачи Реваза Челебадзе…» Трибуны взревели от восторга. Дослушивать фамилию автора гола никто не стал. Баль и Бессонов — самые близкие мои люди в футболе. С Володей познакомился в сборной, когда нас вызвали на матч в Голландию. Поселили в одном номере. Незадолго до этого я женился и хотел супруге привезти кожаный плащ. В магазине попросил Бессонова его примерить.
— Он же женский.
— Вот и Вова ухмыльнулся: «Может, ты меня в жены решил взять?» А мне надо было посмотреть, как сидит. Тут выяснилось, что стоит он 300 долларов. А мне из Союза удалось вывезти лишь 150. Ладно, думаю, не судьба. Мы ушли из магазина, деньги я потратил на другие вещи. Неожиданно вечером в отеле Бессонов говорит: «Открой шкаф». И я вижу тот самый плащ: «Это твоей жене. Подарок». И ведь было тогда ему 18 лет!
* * *
— Вам Бессонов помогал выбрать плащ, а Гуцаев — шубу Манучару Мачаидзе.
— Веселая история. В Австрии Гуцаев привел его в самый дорогой магазин, ткнул пальцем в шубу из меха какого-то диковинного зверька, которая хранилась под стеклянным колпаком, и сказал: «Уточни у продавщицы, не синтетика ли. А сам за мех подергай. Если выдернешь клок — точно синтетика». Мачаидзе так и сделал. Продавщица едва в обморок не грохнулась. А когда Манучару объявили стоимость шубы, к этому состоянию уже был близок он… Еще в «Динамо» легенды ходили об одном игроке. Звали его Бесо. В Иране он решил купить солнечные очки. Заглянул в лавку, долго выбирал, пытаясь определить из стекла они сделаны или из пластмассы. Наконец, спрашивает продавца: «Шуша?»
— Что такое «шуша»?
— По-грузински — стекло. Иранец понятия не имеет, чего от него хотят. Бесо кладет очки на прилавок и уходит. На следующий день возвращается в лавку, снова примеряет разные очки, сопровождая это единственным вопросом: «Шуша?» Продавец молчит. Бесо уходит. То же самое повторяется на третий день. А на четвертый, завидев в дверях Бесо, швыряет очки на пол и начинает топтать их ногами с криком: «Шуша, шуша…»
— Правда, что ваш дядя, подпольный миллионер, приплачивал вам за голы?
— 100 рублей — за гол в «Динамо», 500 — в сборной. Дядя был «цеховик». Деньги зарабатывал колоссальные, но почти все спускал в карты. Тысяч двести проиграл, представляете? А занимался всем подряд — от мандаринов до строительства домов. В Грузии в те годы «цеховиков» было немало.
— В команде знали о ваших дополнительных премиальных?
— Да, подшучивали: мол, как от Резо паса дождешься, если ему за гол 100 рублей дают? Хотя я от голевой передачи всегда получал больше удовольствия, чем от забитого мяча, и на поле не жадничал. Вот за моим другом, великим Рамазом Шенгелия, такой грешок водился.
— Может, и у него был дядя?
— Дело в характере. Поэтому и забил Шенгелия полторы сотни мячей.
— Какой упущенный голевой момент и сейчас у вас перед глазами?
— Не у меня — у всей Грузии! В 1976-м в Ереване проигрываем 0:1, но в конце второго тайма сравниваю счет. Играть остается совсем немного, и тут начинаются чудеса. С центра поля убегаю в одиночестве — но Абрамян, вратарь «Арарата», мяч отбирает. Проходит еще две минуты, бью по воротам — штанга.
— Обидно.
— Так и это не все. На последних секундах «Арарат» атакует, даже Абрамян вышел к центральному кругу. Наш защитник далеко выносит мяч. Мы с Абрамяном несемся к нему, у вратаря мяч срезается, я подхватываю его и лечу к пустым воротам. Правда, под острым углом. Бегу и думаю: «Сейчас второй гол забиваю, приезжаю в Тбилиси, меня встречают, целуют, накрывают столы…» Остается метров шесть, качу мячик — и не попадаю. После этого в Грузии никто не вспоминал, что я спас «Динамо» от поражения. Говорили только о моем промахе. Даже анекдот придумали.
— Рассказывайте же.
— Амиран, грузинский Прометей, прикован к скале. Поднимается к нему Челебадзе: «Амиран, помоги». — «В чем дело, сынок?» — «Я — футболист. Гол не забиваю — ругают, забиваю — все равно ругают». — «А как твоя фамилия?» — «Челебадзе». Амиран дернулся: «Да если б меня к скале не приковали, я бы сам тебя задушил!» А вот вам не анекдот — быль. Домой из Еревана после того матча возвращались на автобусе. Игрокам раздали сухой паек. Администратор спрашивает хмурого Ахалкаци: «Нодар Парсаданович, остался батон докторской колбасы. Что с ним делать?» И слышит в ответ: «Воткни Челебадзе в задницу».
— Герман Зонин нам сообщил: «Габелия — хороший вратарь, но запойный. Сулаквелидзе хлестал ведрами винище». А грузины потом все отрицали.
— Сказки все это. Сулаквелидзе, пока играл, к спиртному не притрагивался. Я Зонина очень уважаю, но надо учитывать его возраст. Я ведь тоже многое могу рассказать. В сборной СССР были игроки, которые водку пили в раздевалке. Но я же об этом не рассказываю.
— Хотя бы объясните, как им удавалось?
— До игры оставляли в душевой бутылку. А после матча пять-шесть человек быстренько выпивали ее там прямо из горлышка. Я понять не мог, почему из раздевалки некоторые уже пьяными выходят. Пока Сашка Чивадзе не показал, где ребята прячут бутылку. Был в шоке.
— Интересные у вас воспоминания о сборной.
— Случай помню. Однажды Бесков вызвал меня в сборную, и в болгарской гостинице нас поселили в одном номере с юным Черенковым. Там стояла большая кровать и маленький диванчик. Вечером прихожу — он лежит на кровати. Я разделся до плавок и спрашиваю: «Федя, вместе будем спать?» — «Что ты, Резо?!» — перепугался Черенков. — «Тогда прыгай на диван». А через месяц со сборной приезжаем в Швецию. Живу снова с Черенковым. Когда в комнату зашли, он улыбнулся: «Реваз Владимирович, выбирайте любую кровать». Вообще Федор — добрый и светлый. Таких мало.
— Вы играли в знаменитом матче на «Маракане», когда наша сборная одолела бразильцев — 2:1. Что запомнилось?
— Стычка с Жуниором в середине второго тайма. Столкнулись в борьбе за мяч, бразилец упал. Я наклонился, протянул руку и сказал: «Пардон». А он лягнул меня в лицо. Судья, закрытый игроками, этого не увидел. Я прорычал: «Убью!» И готов был кинуться на Жуниора с кулаками. С трибун сразу полетели петарды. И Бесков от греха меня заменил.
— Вспыльчивый же вы.
— Если на поле кто-то хамил, по ногам косил или маму мою вспоминал, я не прощал. В игре еще сдерживался, зато под трибунами человек за все отвечал. Был в Киеве такой — Бойко. Сначала меня по голеностопам охаживал, следом против Дараселия грубо сыграл. Виталик завелся, полез на него, а я шепнул: «Не здесь. Отлупим его по дороге в раздевалку». В тоннеле догнал Бойко: «Ты чего пацана обижаешь?» И влепил пощечину. А он своей ножищей 48-го размера врезал мне по заднице. Разнимать нас бросился Хинчагашвили, так Бойко и ему навернул. Тот ответил. Началась драка. В конце концов мы с Бойко кубарем скатились к ногам Лобановского. Тут уж милиция подоспела. Растащили.
— А потом?
— Разошлись по раздевалкам. Вскоре появился полковник: «Ахалкаци, Челебадзе, Дараселия и Хинчагашвили — идемте со мной». Зашли в комнату, где сидели Лобановский, Бойко, судья Баскаков, инспектор Якушин и генерал, первый замминистра МВД Украины. «К судейству есть претензии?» — спросили Ахалкаци. — «Никаких», — ответил он и повернулся к Лобановскому: «Валерий Васильевич, в футболе все бывает…» Но генерал заорал: «Замолчите! Этих бандитов сажать надо. Прямо отсюда в камеру везти». И вдруг Лобановский его оборвал: «Успокойтесь и покиньте зал. Мы сами разберемся». Генерал вышел недовольный. А Лобановский продолжил: «Челебадзе, Дараселия, Бойко — встаньте и обнимите друг друга». Мы обнялись, расцеловались. И на этом инцидент был исчерпан.
* * *
— Котэ Махарадзе считал, что в Грузии футбол умер. Был не прав?
— Как не прав? Слышали анекдот? «Родился в Англии, вырос в Бразилии, умер в Грузии. Что это? Футбол…» У нас всего четыре клуба, где есть условия, можно неплохо заработать.
— Неплохо — это сколько?
— Две-три тысячи долларов. В остальных платят долларов 500, а то и меньше. На некоторых стадионах нет воды. Ребята потренировались — а моются дома. Поля в ужасном состоянии. В Батуми вообще пять лет назад снесли 17-тысячную арену, на которой играло «Динамо». Варвары! Гостиницу построили. А команда с тех пор проводит матчи на территории школы, где одна трибуна на 200 человек.
— Махарадзе каким остался в памяти?
— Великолепный тамада. Любимец женщин. В молодости Котэ не одну семью разбил, у него было несколько жен. А потом встретил Софико Чиаурели. И закрыл тему. Как-то в 90-е в Батуми арестовали его родственника. Кажется, наркотики подбросили. Я был президентом местного «Динамо», Махарадзе приехал в клуб: «Резо, помоги вытащить парня». Я позвонил куда следует, затем набрал жене: «Накрывай на стол». Через двадцать минут у меня дома сидел не только Котэ, но и его родственник.
— Кто из футболистов — лучший тамада?
— Чивадзе. У Саши тонкий юмор. Однажды в Ереване он был тамадой на 75-летии Симоняна. И вот армяне затянули старую песню: «Ну что у вас за Тбилисское море? Километр в одну сторону, километр — в другую. Смешно. А наш Севан: ширина 30 километров, длина — почти 80. Но это — озеро». Чивадзе отвечает: «Знаете, в чем уникальность нашего моря по сравнению с остальными?» — «В чем?» — «У Тбилисского моря есть генеральный директор!»
— Говорят, знатным тамадой был Мелитон Кантария, который в мае 1945-го водружал знамя Победы над рейхстагом.
— О, у него был любимый тост — «За Гитлера». Когда Кантария предлагал за него выпить, над столом моментально повисала тишина. Кто-нибудь шепотом спрашивал: «Почему за Гитлера?» А Мелитон отвечал: «Если б Гитлера не было, кто бы меня знал?» Человек, который дружил с Кантария, рассказывал удивительную историю. Вскоре после войны Мелитон отправился в Москву продавать орехи. Тогда шла борьба со спекулянтами, и на рынке его быстро повязали. Когда в милиции выяснили, что перед ними Кантария, все обомлели. А через пару часов за ним приехали из НКВД и повезли в Кремль. К Сталину. Тот мягко попрекнул: «Эх, Мелитон, ты же Герой Советского Союза. Зачем на рынке торгуешь? Поезжай домой, там найдем тебе достойную работу, и все будет хорошо». Черканул что-то на бумаге с печатью, отдал Кантария, велел отвезти на вокзал. Сел он в поезд, есть хочется, а с собой ни копейки. Где-то уже в районе Дагестана во время остановки он увидел повозку с хлебом и украл пару буханок. Наконец, добрался домой, рассказал, как все было. Его спрашивают: «А что за бумагу Сталин вручил?» Мелитон, который не умел читать по-русски, протянул из кармана листочек. Там было написано: «Предъявителя этого документа обеспечить проездом, жильем и питанием».
— В вашей жизни было место подвигу?
— В Кобулети трижды спасал людей, которые тонули в море. Девочка с Украины и два парня-москвича. Нам-то даже большие волны нипочем — плавали отлично. А у приезжих опыта никакого.
— Медаль «За спасение утопающих» получили?
— Да бросьте. В Кобулети такие медали пришлось бы давать каждому второму. Все мужики спасали туристов.
— Чего вам не хватает для полного счастья?
— Сбросить бы килограмм семьдесят…
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ.